Лютеция
Нежнее лилии,
Задорней петуха,
Острей летучей францискиры
Дочь изобилия
И схимы и греха,
Столица “переменчивого мира”.
Я в головокружительной тоске
Тянусь к руке прелестной этой дамы.
Ах, если б не заутреня в Москве,
К обедне был бы в “Нотр-Даме”!
Теряюсь
Читаю Грина.
Зеленый
Свет лампы моей обращает
Сумерки в розоватый туман.
Может это просто слоеный
Дым полосами стекает
С поля сражения за Зурбаган?
Или сияние солнца,
Плавающее в леерах “Ассоли”,
Глаза мне морочит всласть?
Золотой цепи червонные кольца
Барк удерживают на приколе
И никак ему не дают попасть
В открытое море.
Мимо,
Смеючись, поспешает Дэзи
На помощь тонущему.
Гранит
Причала предлагает мило
Пригоршню южных созвездий
Вдаль зеркалом по ночи отразить.
В бредовом бризе мерцает
Упругий стаксель Бит-Боя -
Плавником загарпуненного дельфина.
А что, если просто стены так отражают
Свет старой лампы моей зеленой?
Читаю Грина...
Товарищи
Жене
Ночь.
При погашенном свете
Луна похожа на глаз влюбленного.
Она тоже не может уснуть.
Увы мне!
Я трезвым не умею плакать,
А в горе водку не умею пить,
Вот и приходится всю внутреннюю слякоть
Из года в год по жизни волочить...
Землемер
Толстому и братьям
Жемчужниковым
Ах, маркиза! Ах, маркиза!
Ваш наряд красив на диво!
На своем кабриолете вы летаете стрелой!
Я, конечно, не подлиза,
И замечу вам правдиво -
Тот, кто вас хоть раз увидел, потеряет вмиг покой.
Ваша шейка белизною
Может спорить с жемчугами.
Ваши глазки, без сомненья, могут всех заворожить:
И банкиров с их казною,
И торговцев пирогами...
Даже сам барон фон Дринкель, вас увидев, бросил пить!
Юный кайзер Генрих Визе
Охладел к императрице:
Запершись, строчит сонеты в башне замка Сан-Суси
Про жестокую маркизу,
Ту, что в сердце ранит принцев,
Обойдясь без секундантов, и охраны не спросив.
Ну, а я... Бреду полями,
Землю меряю саженью
То под трели свиристелей, то под пение дрозда.
И в трактире, под салями
Осушив бокал рейнвейна,
Я записки от маркизы аккуратно рву туда.
Ах, прекрасная маркиза!
Ваши вечные сюрпризы,
Ваши милые капризы
Под баллады Хорезми
Пусть другому станут призом!
Я сегодня бьюсь с Хафизом -
Пусть не пялится на Лизу
Гад носатый, черт возьми!
Фанера
Пролетаю, как фанера,
Я над городом Парижем!
Город назван для примера,
А на деле - много ближе.
Без пролетов все б мы были,
Как непаханые пашни,
Как звезда без звездной пыли,
Как беспряничные шашни...
Я, конечно, понимаю -
Это все не больно сладко -
Небу нет ни дна, ни края,
И не знаешь где посадка.
Но зато ты точно знаешь:
Есть всегда и “за”, и “против”.
Так, что, если пролетаешь,
Значит ты еще в полете!
Футурум эст
На “Пежо” и “Фиатах” к Парнасу
Подъезжают лихо поэты,
Кока-колой и хлебным квасом
Перевозчик торгует у Леты.
А Пегас к кормушке в конюшне
Прикипел, и хрумкает вкусно...
Говорят, что Болдино Пушкиных
Всюду славится дивной капустой...
“Серебряный век”
Экзотический вкус сигары.
Обнаженные плечи женщин.
У рояля - Пьеро картавый.
Белый свет с фокстротом повенчан.
Ананасы искрят в шампанском.
Запах грима, духов и кожи.
В зазеркалье венецианском
Злобный карлик судьбу ворожит.
От клаксона автомобиля
На пальцах каучук, как сажа.
Электрическое изобилье
По моноклям бликами мажет.
Кокаиновые кристаллы
Словно иней щекочут ноздри.
Многокрасочным карнавалом
Этот мир в полутьме розлит.
А какое очарованье
В сочетаньях линий и звука -
В треске шелка в минуту признанья...
Боже! Боже, какая скука!
Невесомость
Барахтаюсь в невесомости,
Здесь рукам опереться не на что,
Здесь друзей покупают, а потом продают.
И любовь здесь, и верность - условности;
Заподозренных в этой наклонности
Под предлогом законности
До икоты забьют.
Здесь горячие мысли, но холодные головы -
К абсолютному нолику прикипают мозги.
Здесь без комплексов - здорово!
И на зеленое олово
Налипают, как полова,
И друзья, и враги.
И где верх здесь, где низ, неведомо -
Здесь берут лишь на “Кушать подано!”,
И барахтайся-не барахтайся,
Сколько в стену виском ни бей,
Будет только душа ободрана
Да - по мелочи - трижды продана.
А еще в невесомости холодно.
И чем дальше, тем холодней.
«НА ЗАСНЕЖЕННОЙ ТРАССЕ»
В мутные линзы очков
Брызнул солнечный ветер,
Просочился до дна зрачков,
Напророчив о скором лете,
Поманил и умчался влёт
По озябшим сугробам мимо.
Гололёд... А в груди всё живёт
И поёт
Белое солнце Крыма.
2003 год.
«ПРОЩАЙ»
Памяти Антона
Мы редко умираем пожилыми –
Мужская наша доля такова,
Что в память Вам мы
оставляем имя,
Да, может быть, короткие слова.
Когда: «Прощай», когда
- «До встречи!»
«БЕСПОКОЙСТВО»
Надо срочно что-то делать:
Проиграться вдрызг, по полной,
С горки в реку прыгнуть смело,
Плыть под парусом по волнам,
Отыскать пригоршню камня –
Травяного изумруда,
Кирпичом швырнуть по ставням,
Походя сварганить чудо,
Записаться добровольцем,
Под обстрелом рыть окопы,
Под австрийским горным солнцем
Закусить ликёр укропом,
Меж июльских гроздьев спелых
Вновь отвоевать Гренаду.
В общем, что-то надо делать!
Что-то, в общем, делать надо...
«ДВА КОРАБЛЯ»
Попирая небесную высь,
Тучи сеяли моросью скверной.
В эту непогодь с рейда снялись
Два эсминца: «Беспутный»
и «Верный».
Долго-долго при слове «жених»
Девам слёзы в платки заворачивать!
Сладко будет Атлантика их
На сквозных ураганах укачивать.
Колыбельную чаячий хор
Заведёт, закружит беспробудным,
Но пока не закончен дозор,
Не расстанутся «Верный»
с «Беспутным».
Что их ждёт, не гадай - помолись,
Чтобы в душных широтах экватора
Бог послал им провещую мысль
И орлиную зоркость – локаторам;
Чтобы острые клювы ракет
Не скривило в жестокой болтанке;
Чтоб «Фантомов» надменный балет
Разбегался при звуках «Славянки»;
А потом - на возвратном пути,
Чтобы зря с супостатом
не рататься.
Крейсера надоумил уйти,
А подлодки - по шхерам попрятаться.
Эй, эскадра! Героям дивись!
Флаги вешай на мачты погуще!
Тем же вечером с рейда снялись
Два эсминца: «Лихой»
и «Стригущий».
Что их ждет, не гадай - помолись,
Чтобы в душных широтах экватора
Бог послал им провещую мысль
И орлиную зоркость – локаторам…
«ХУДОЖНИК»
Остров в оранжевом озере
С каждой минутой меньше...
Хоть виды не те, что прежде,
Но есть и покруче козыри!
И, кто это знает - знатен,
А кто - нет - пускай заглохнет!
Запах краски несказанно приятен.
Жаль, она слишком долго сохнет...